Криптономикон, часть 1 - Страница 149

149

— ФУНКШПИЛЬ!

Все глаза устремляются на человека, который стоит в дверях. Это крепкий мужчина лет пятидесяти, совершенно седой, в толстенных очках, которые увеличивают глаза; по темно-синему пиджаку метет вьюга перхоти.

— Доброе утро, Элмер! — произносит Чаттан с натужной веселостью психиатра, входящего в палату буйнопомешанных.

Элмер делает шаг вперед и поворачивается к собравшимся.

— ФУНКШПИЛЬ! — громогласно повторяет он.

Уотерхауз гадает, глухой Элмер, пьяный или то и другое вместе. Элмер поворачивается ко всем спиной и некоторое время пялится в шкаф, затем с изумленным видом оборачивается к собравшимся.

— Я думал, тут будет доска, — говорит он с техасским акцентом. — Что за аудитория без доски?

По комнате пробегает легкий смешок: все пытаются понять, Элмер так шутит или абсолютно не в себе.

— Это называется «радиоигры», — объясняет рабби Кан.

— Спасибо, сэр! — быстро и обиженно отвечает Элмер. — Радиоигры. Немцы ведут их с начала войны. Теперь наш черед.

Несколько минут назад Уотерхауз с тоской думал, какое здесь все британское, чужое, и мечтал, чтобы появился хотя бы один американец. Теперь, когда это желание исполнилось, ему хочется уползти на четвереньках.

— Как играют в эти игры, мистер… э-э… — начинает Кроссворд.

— Зовите меня Элмер! — грохочет Элмер. Все шарахаются.

— Элмер! — говорит Уотерхауз. — Перестаньте, пожалуйста, кричать.

Элмер поворачивается в его сторону и дважды моргает.

— Игра проста, — начинает он обычным человеческим голосом, но тут же снова приходит в волнение и продолжает по нарастающей: — Достаточно радиопередатчика и пары музыкантов с хорошими руками и хорошим слухом! — Он уже орет. Машет рукой в угол, куда запихнули девушку-альбиноса в наушниках и музыканта с помадой на левом ухе. — Объясните про почерк, мистер Шейлс.

Ударник встает.

— У каждого радиста есть определенная манера выстукивания — мы зовем ее почерком. Опытные сотрудники радиоперехвата различают немецких радистов по почерку — мы можем, например, сказать, когда кого-то из них переводят в другое подразделение. — Он кивает на девушку-альбиноса. — Мисс Лорд перехватывала многие радиограммы с U-691 и знает почерк их радиста. Более того, у нас есть записи последних сообщений с U-691, сделанные при помощи проволочного самописца, и мы их внимательно изучили. — Ударник собирается с духом и заканчивает: — Мы убеждены, что я могу подделать почерк U-691.

Вступает Тьюринг:

— А поскольку мы взломали «Энигму», мы можем составить какое угодно сообщение и зашифровать его так, как это сделала бы U-691.

— Превосходно! Превосходно! — восклицает один из министерских чиновников.

— U-691 будет по-прежнему слать свои сообщения, — напоминает Чаттан. — Мы бессильны этому помешать, разве что сумеем ее потопить, к чему сейчас прилагаются все усилия. Однако мы можем существенно замутить воду. Рабби?

Раввин снова начинает подниматься. Все замирают, ожидая, что он упадет, но ничего такого не происходит.

— Я составил сообщение на немецком флотском жаргоне. В переводе на английский там говорится примерно следующее: «Допрос пленных продвигается медленно испрашиваю разрешения применить пытки», потом несколько X в ряд и слова: «ОСТОРОЖНО ЗАСАДА U-691 ЗАХВАЧЕНА БРИТАНСКИМИ ДЕСАНТНИКАМИ».

Все ахают.

— А что, талмудисты обычно изучают современный немецкий сленг? — спрашивает оксфордский дон.

— Мистер Кан полтора года анализировал расшифровки в четвертом корпусе, — говорит Чаттан, — и назубок знает все их словечки. Мы зашифровали сообщение мистера Кана сегодняшним ключом «Энигмы», и мистер Шейлс имел время с ним попрактиковаться.

Мисс Лорд встает, как девочка, отвечающая урок в викторианской школе.

— Могу подтвердить, что исполнение мистера Шейлса неотличимо от манеры U-691.

Все глаза устремляются на Чаттана. Тот смотрит на старперов из Бродвей-билдингс. Они по-прежнему на телефоне: излагают происходящее кому-то, кого явно боятся до судорог.

— Разве у фрицев нет пеленгаторов? — спрашивает дон, словно выискивая огрехи в студенческой работе.

— Их пеленгаторная сеть куда хуже нашей, — отвечает один из молодых аналитиков. — Маловероятно, что они станут триангулировать сигнал, как предполагается, с их собственной подлодки, а поэтому вряд ли поймут, что передача ведется не из Атлантики, а из Бекингемшира.

— Тем не менее, мы предусмотрели такую возможность, — добавляет Чаттан, — и условились с несколькими нашими кораблями, а также рядом самолетов и наземных формирований, что они наполнят эфир переговорами. К началу ложной трансляции с U-691 немецкие пеленгаторные станции будут захлебываться от работы.

— Отлично, — бормочет дон.

Все сидят в церковном молчании, пока старший из министерских чиновников беседует с кем-то на другом конце провода. Повесив трубку, он торжественно изрекает:

— Приказано исполнять.

Чаттан кивает молодым людям, те бросаются к телефонам и начинают спокойным, клиническим голосом диктовать счет крикетных матчей. Чаттан смотрит на часы.

— Потребуется несколько минут, чтобы создать дымовую завесу в эфире. Мисс Лорд, сообщите, когда уровень разговоров достигнет желаемой интенсивности.

Мисс Лорд делает реверанс и садится за рацию.

— РАДИОИГРА! — орет Элмер так, что остальные подпрыгивают. — Мы уже послали несколько других сообщений, якобы с британских кораблей. Зашифровали их кодом, который фрицы взломали пару недель назад. Радиограммы касаются операции — выдуманной операции, — в ходе которой наши десантники якобы захватили немецкую подводную лодку.

149